Вилланель/Анна, даркфик, 442 слова
Райское/адское яблоко с древа познания кислит и пачкает соком руки. У Оксаны в крови черный яд, изувечивший ее задолго до тюрьмы, вспоровший заживо и оставивший тело догнивать; все, что осталось — лишь оболочка, кукла, за улыбкой которой прячется тьма, прекрасная в своем уродстве. Анна — ее персональный триггер, курок пистолета, прижимаемый до упора, великомученица с одной из икон в своей же квартире; школьная тетрадь с домашними заданиями по французскому и рыже-синий огонь зажигалки, поднесенный к бумаге дрожащей девчоночьей рукой. Загорись, гори, догорай — стадии влюбленности девчонки, в чьем больном токсичном мире все вывернуто наизнанку.
Лучшая во всем, отличница, умница — трогательные тонкие запястья, школьная юбка, прямые темные волосы и влюбленные глаза. Девочка с пантеоном демонов, от которой нужно бежать, не оглядываясь, пока сердце-мышца трепыхается в агонии; запереть квартиру на все замки и заколотить окна, один за другим оборвать телефонные провода и уехать из страны в один конец.
Во сне у Оксаны омытое кровью лицо, накрахмаленный фартучек и белые гольфы со школьного последнего звонка; Анна зажимает себе рот ладонью, чтобы не закричать, и кусает свои же пальцы. Она ломает ту, что всегда была с трещиной, червоточиной; женщина говорит себе/ей: это нормально — влюбляться, а в ее возрасте можно и не в тех. Оксана трогательно улыбается и обнимает учительницу в школьном коридоре; колокольчик с праздничной ленты звякает меж их телами, пока девчонка утыкается носом в черные курчавые волосы — на выпускном все счастливее, чем всегда.
Анна годы живет от последней подростковой дискотеки до стопки писем на французском в ящике стола (капель крови, стертых хлором и выданного ей свидетельства о смерти мужа). Платье Оксаны черней траурной ленты в углу фотографии, а помада на узких губах— красней заплаканных глаз вдовы; в вечер после убийства она режет принесенный с собою торт, танцуя на чужих костях, будто сегодня у них праздник. Женщине хочется вытолкнуть девчонку из квартиры, но она не может; «не заплетай волосы» — шепчет та, перехватывая ее руки.
Анне снится Оксана в кроваво-алом, прижимающая пальцем курок пистолета еще и еще, снова и снова, клоками выдирая черные курчавые пряди и уродуя ее лицо, и девчонке было бы интересно, что бы на это сказал бог. Загорись, гори, догорай — цикл химических реакций в мозгу, стадии излечения от яда райского/адского яблока, циркулирующего в крови вместо антител. Анна слишком умна, чтобы (продолжать) играть с огнем, и она знает, что однажды девчонка за ней придет — та уже едва ли не пепел.
Анне снится Оксана, стреляющая ей в лицо, но ведь та умерла годы назад, оставшись в памяти влюбленной большеглазой школьницей с длинными косами, колокольчиком с праздничной ленты и пестрыми воздушными шариками, воняющими резиной. Оставшись безобразной багряной кровью и ошметками торта с жирным слоем крема.
Оксана умерла — значит, Анне придется все сделать самой (платье Вилланель снова будет черней траурной ленты).