Элизабет Хармон; дарк; 342 словаЗеленая пилюля приятно жжет язык, и Бет иметь бы глаза цвета этой оболочки, платье или шарф, Бет смотреть бы на мир не сквозь стеклянную банку, забитую лекарствами. По ночам, когда она закрывает глаза, белая королева взирает на нее с потолка сверху вниз, и девчонка съеживается в ее тени.
В девять Элизабет Хармон хочет умереть — лечь в гроб рядом с матерью, закрыть за собой крышку и уткнуться лицом в уродскую грязно-розовую обивку. В девять у нее только и есть, что шахматная доска, а в семнадцать к той добавляется банковский счет (смерть матери номер два, стопка томов с лучшими играми величайших гроссмейстеров и подростковая наркозависимость). Так и не подожженная сигарета размокает во рту — зачитавшись перед сном, Бет совершенно про нее забывает; отросшая челка лезет в глаза, отраженье в трюмо смотрит на нее осуждающе, исподлобья. Приемная мать ее никогда не осуждала — даже мысленно; иногда девчонка думает: та ведь знала, наверняка знала, куда девается половина банки прописанных врачом успокоительных, просто никогда об этом не говорила.
Когда во рту у тебя оливка, выловленная из бокала мартини — не до разговоров.
В далеком Мехико Бет спрашивает соперника/саму себя: «а что будешь делать дальше?», и тот не находит ответа; вот бы и ей все спланировать дальше чемпионатов, починить саму себя как куклу с оторванной головой (ту самую, что когда-то выкинула в мусорный бак в сиротском приюте). На поле в шестьдесят четыре клетки привычно и безопасно, а в голове девчонки набатом — щелчки рычага шахматных часов («можете запустить таймер соперника»), и она не знает, что будет делать, если однажды не услышит этот звук, оставшись в тишине.
Если однажды щелчки превратятся в звон пустых бутылок.
Лежа в кровати, шахматистка обнимает саму себя руками, а черная королева грозно смотрит на нее сверху вниз, накрывая своей тенью; Бет давно уже не нужны зеленые таблетки, чтобы видеть фигуры, перемещающиеся по потолку — белые начинают и выигрывают. В семнадцать Элизабет Хармон хочет умереть; в семнадцать она спит в доме (доме, милом доме) с включенным светом. Кубки с чемпионатов выстроены на крышке фортепиано стройной шеренгой, часы с треснувшим стеклом — подарок матери — жгут девчонке запястье.
Соперник запускает ее таймер заново.